Сотрудники районного историко-краеведческого музея решили увековечить имена зем­ляков – участников этих уникаль­ных подразделений. Как расска­зала «Республике» директор му­зея Екатерина Хозяинова, по дан­ным райотдела военкомата, в де­кабре 1941 года для формиро­вания оленьих батальонов было призвано более трехсот ижемцев и отобрано более одной тысячи двухсот оленей. Среди мобилизованных значились не только оле­неводы, но и речники, судострои­тели, служащие и колхозники. До­бавить новые имена в список по­могли воспоминания ветеранов, а также данные сайтов «Память» и «Подвиг народа». В День Побе­ды в райцентре прошла презен­тация подготовленного сотрудни­ками музея альбома «Заполярная кавалерия», на страницах которо­го были собраны фамилии участ­ников оленно-лыжных батальо­нов. Также благодаря работе му­зея установленный несколько лет назад в Ижме мемориал воинам-оленеводам был дополнен 16 плитами с именами 272 фронто­виков.

Памятники воинам-оленеводам есть в деревне Новикбож Усинского района и в городе Нарьян-Мар. В столице НАО че­тыре года назад был установ­лен первый памятник оленно-транспортным батальонам – он представляет собой вписанную в круг солнца композицию, на ко­торой изображены ненец, олень и лайка. Ведь на фронт оленево­ды ехали вместе со своими оленями и собаками. Власти округа учредили 20 ноября день памяти оленно-транспортных батальонов. А вот в Мурманске обществен­ность уже не первый год добива­ется установки аналогичного ме­мориала. Фонд саамского насле­дия и развития собрал на памят­ник уже около 35 тысяч рублей. Костяк первых оленьих батальо­нов составили именно кольские саамы. Вместе с ними призыва­лись ловозерские ижемцы и нен­цы. Затем уникальные военные части формировались в Ижем­ском, Усинском и Усть-Цилемском районах Коми АССР, в Мезенском и Лешуконском районах Архан­гельской области, на территории Ненецкого округа в Малоземель­ской и Большеземельской тундре.

На заполярной линии Карельского фронта одно­временно находились десятки ты­сяч бойцов и командиров, еже­дневно нуждавшихся в продо­вольствии и боеприпасах, связи и эвакуации раненых. Передви­жение любого транспорта (трак­торов, грузовиков, лошади) в тун­дре было практически невозмож­но из-за бездорожья, глубокого снежного покрова и сложного ре­льефа местности. И лишь олени-вездеходы могли бегать по тун­дре, заснеженным сопкам и гор­ным ущельям Кольского полуо­строва. Даже оказавшись в ледя­ной воде, олени передними ко­пытами ломали ледяную кромку, пробивались к прочному льду и вытягивали нарты с грузом. К тому же северный олень сам добыва­ет себе корм в тундре и в лесу, он не боится холода и вьюги, не на­рушит тишины, и даже раненый не издаст звука.

Впервые в Красной армии олений транспорт показал свою жизнеспособность еще во вре­мя Финской войны. Эксперимент с организацией трех оленеводче­ских батальонов полностью себя оправдал, и затем сформирова­ли еще несколько таких же транс­портных оленьих подразделе­ний. Тогда же были разработаны основные положения по исполь­зованию оленей в войсках. Прав­да, организовать и опробовать все задуманное до начала Вели­кой Отечественной войны так и не успели. Пришлось спешно соби­рать оленьи подразделения, когда уже шли бои.

Первым приказ о формирова­нии армейских оленьих транспор­тов отдал командующий Карель­ским фронтом генерал-лейтенант Валериан Фролов. В ноябре 1941 года, это решение было одобре­но на высшем уровне в Москве. Главным организатором оленно-транспортных подразделений стал начальник ветеринарного отдела 14-й армии военветврач Дмитрий Тульчинский. Штаты их были раз­работаны еще до войны. Каждый транспорт (рота) включал 154 че­ловека, 1015 ездовых оленей, 15 оленогонных лаек, 237 грузовых и 76 легковых нарт. Он делился на три взвода, а те в свою очередь на отделения. В штат армейско­го оленьего транспорта входили штаб, хозяйственное отделение, медицинский пункт и ветлазарет. Был установлен режим работы оленьих транспортов. После ча­сового режима движения делался десятиминутный перерыв для от­дыха оленей, осмотра упряжки, состояния нарт и груза. Пребыва­ние оленей в упряжке ограничивалось восемью часами в день, а через четыре рабочих дня устраи­вался однодневный отдых.

В октябре 1941 года Архан­гельский обком ВКП(б) обратил­ся в Ставку Верховного главнокомандования с предложением использовать оленей для орга­низации транспортных перевоз­ок. 20 ноября 1941 года ГКО ре­шил этот вопрос, и Военному Со­вету АрхВО нужно было организо­вать мобилизацию из расчета: Не­нецкий округ: ездовых оленей – 6000, нарт с упряжью – 1200, ез­довых (каюров) – 600; Коми АССР: ездовых оленей – 4000, нарт с упряжью – 800, ездовых (каю­ров) – 800. Планировалось соз­дать целую оленную армию для Карельского фронта в 10 000 ез­довых оленей, 2000 нарт и 1400 ездовых. Вся эта масса олене­водов с ездовыми упряжками должна была составить двенад­цать оленно-лыжных батальонов – ударную силу для разгрома вра­га в Заполярье.

Органы власти и военные ко­миссариаты Коми АССР и Ненец­кого национального округа должны были в короткий срок подгото­вить оленей, нарты и каюров для отправки на фронт. На все сборы и путь отводилось всего пять не­дель. В приказе указывалось: «Ка­юров направить в исправной соб­ственной одежде и обуви, обе­спечить продовольствием и фу­ражом до пункта назначения». В конце ноября – начале декабря 1941 года оленно-транспортные эшелоны один за другим уходили на фронт. В кратчайшие сроки на огромной территории были сфор­мированы и подготовлены коман­ды призывников, собраны упряжь, нарты, чумы. И вся эта масса лю­дей, сопровождая тысячные ста­да, отправилась на фронт. Многие оленеводы брали на фронт лич­ные упряжки.

Переходы происходили в тяжелейших условиях. Стояли крепкие морозы. С собой приходилось везти чумы, печки, продукты и одежду. За каждым стадом следовал ветеринарный отряд, подбиравший ослабевших оленей. Падеж ездового быка, призванного в Красную армию, по законам военного времени расценивался как вредительство со всеми вытекающими последствиями. Поэтому ослабевших оленей забивать категорически запрещалось. Истощенных оленей укладывали на нарты и так транспортировали до места. К фронту ижемцы и ненцы добирались вдоль побережья Белого и Баренцева морей, преодолев путь длиной более двух тысяч километров. Олени, которые шли первыми, съедали корм на своем пути. Тем же животным, которых гнали следом, оставалось довольствоваться значительно меньшим количеством еды. В феврале-марте 1942 года из уроженцев Ненецкого округа и Коми АССР сформировали оленно-лыжные батальоны. В начале марта, после четырех недель подготовки, оленная армия прибыла на Карельский фронт.

В Ижемском краеведческом музее собраны воспоминания ветеранов оленно-лыжных батальонов. Сейчас никого из них уже нет в живых. Вот что когда-то рассказал Степан Мартынович Терентьев из деревни Бакур: «В декабре 1941 года нас, зоотехников тундровых зооветучастков, А. Г. Артеева, М. Н. Артеева и меня, призвали в армию и направили в распоряжение Архангельского военного округа. В Архангельск прибыли оленно-транспортные отряды из Ненецкого национального округа Архангельской области, из Ижемского и Усинского районов Коми АССР. Формирование оленно-транспортных батальонов происходило вблизи города. Нас, зоотехников, назначили ветеринарными врачами. Со мной вместе в одну роту попали из Кипиево И. И. Чупров, Н. А. Рочев и П. Л. Хатанзейский, из Бакура – З. Ф. Канев и М. Е. Канев. Батальон состоял из трех оленно-транспортных рот, которые закреплялись к воинским подразделениям. После буранов и снежных заносов дороги становились непроходимыми не только для автолюбителей, но и для другого транспорта. Выручали оленьи упряжки. На них возили грузы, ездили офицеры связи, и генералы садились на нарты. Особенно много досталось оленно-транспортным подразделениям осенью и зимой 1942 и 1943 годов. Едва стемнеет, десятки оленьих упряжек направлялись на передний край, везли легкие орудия и минометы, боеприпасы, колючую проволоку, колья для подвешивания этой проволоки, продукты питания, теплую одежду. Оттуда вывозили раненых и убитых бойцов. Старались до рассвета добраться до базы».

Так, благодаря усилиям оленьей армии и лыжного батальона в 1942 году был разрушен важный стратегический объект врага — петсамский аэродром.

«Больше всего я участвовал в боевых походах в тыл врага, – вспоминает бывший сержант саам Егор Захаров. – Вместе с нами были ненцы, коми и русские. Привезли потом и уральских манси. Они тоже в оленях разбирались. Врывались мы к врагу неожиданно, и сразу же начинался бой. Особенно тяжело было ходить в разведку на оленях, когда стояли большие морозы».

«На фронте был бойцом разведывательного взвода оленно-лыжного батальона, награжден двумя медалями «За отвагу», – хранятся в ижемском музее воспоминания жителя деревни Гам Федора Чупрова. – В 1942-1944 годах восемь раз ходил в разведку, не только зимой, но и летом. В декабре 1943 года на шести оленьих упряжках совершили глубокий рейд в тыл противника, прошли без малого 250 километров. Люди и олени были одеты в маскировочные халаты. На обратном пути забросали гранатами опорный пункт врага. Взяли в плен двух гитлеровцев. Однажды в разведке получил ранение в ногу, но с помощью товарищей добрался до своих».

Из воспоминаний Ивана Ивановича Чупрова из села Кипиево: «Помню, на четырех упряжках вышли мы в тыл к немцам. На каждой нарте сидели два бойца – солдат с автоматом и пастух с винтовкой. К нартам привязали две пары лыж. Наш передний край остался позади. Мела поземка. Зрение у меня тогда было хорошее. Наша упряжка двигалась впереди остальных. Вижу: пять вражеских лыжников направляются в нашу сторону. Командир приказал мне перерезать им путь к отступлению. Завязалась перестрелка. Одного застрелил, другие подняли руки. Для уничтожения вражеского опорного пункта командование полка решило привезти реактивный миномет – «Катюшу». Установили его на широкие доски, своеобразные лыжи. Командир приказал мне подогнать четыре оленьи упряжки. С помощью них миномет доставили к переднему краю. Как огненные стрелы, полетели в сторону врага реактивные снаряды, от вражеского опорного пункта остались одни головешки. После стрельбы установку быстро перевели в походный порядок, и оленьи упряжки потащили их к дороге. Командир части перед строем объявил мне благодарность. В последние дни февраля 1943 года мне приказали доставить пакет в соседнюю часть, расположенную в 25-27 километрах от нашей базы. На обратном пути, чтобы не стать добычей вражеского летчика, решил держаться ближе лесочка. Не дойдя до первых деревьев, увидел самолет, сделавший вынужденную посадку. Летчик, видно, сильно замерз. Я посадил его на свои нарты и доставил в наш медпункт».

В грузовую нарту запрягали трех ездовых оленей, в легковую – четыре-пять. Грузоподъемность одной нарты зависела от работоспособности оленей, состояния снежного покрова, протяженности маршрута и темпа движения. В ноябре-декабре на нарту можно было погрузить до трехсот килограммов груза, в январе-феврале – не более двухсот, а весной – лишь сто килограммов. На грузовой нарте можно было перевезти пять тысяч винтовочных патронов, или десять тысяч автоматных, или полторы сотни «лимонок». За сутки аргиши проходили 35-40 километров, а при форсированном марше и до 80 километров.

Поначалу враг игнорировал оленьи обозы, но понял, что это серьезная сила на фронте, и бойцам оленно-лыжных батальонов стало небезопасно курсировать даже в темное время. Немецкие истребители и штурмовики охотились за оленеводами, расстреливали упряжки из пулеметов. С 1943 года оленей для маскировки стали одевать в белые попоны, а нарты и хореи перекрашивали в белый цвет.

Из воспоминаний Николая Антиповича Рочева из села Кипиево: «Вражеские летчики с азартом охотились за оленьими упряжками. Увидев свежий след нарты, летчик обязательно летел по этому следу, догонял упряжку. Если не удавалось бойцу-оленеводу до рассвета добраться до базы, а такое случалось довольно часто, то боец старался использовать для укрытия крутой берег реки, скалу, завести упряжку в лесочек. Как-то на передний край на нескольких упряжках везли мины, патроны, термосы с едой. При крутом спуске на лед какой-то небольшой речушки у одного пастуха сломались нарты. Пока перекладывали груз на другие нарты да перевязывали его, времени прошло много. На передний край пришли с большим опозданием. На обратном пути нас нагнали два вражеских самолета. Почти всех оленей перебили. Из пастухов ранили одного».

Одной из задач оленных частей являлась эвакуация раненых, которых подбирали в радиусе до десяти километров от полевого медпункта.

«Много раненых на войне наши олени спасли, – вспоминает один из ветеранов. – Раненый человек, потеряв много крови, замерзает. Оленья шкура тепло хорошо держит. Завернешь раненого в шкуру, положишь на нарты и везешь».

Отдельно вывозили моторы с подбитых машин. Авиамотор весил не менее пятисот килограммов, и, чтобы его вывезти, мастерили большие нарты, в которые впрягали до двадцати оленей.

Олени отлично проявили себя даже в морских десантных операциях. «Однажды мы проводили крупный десант в тыл противника. Сопровождали десантные операции олени. В двух-трех километрах от берега мы накреняли верхнюю палубу корабля и таким образом сбрасывали их в воду. Причем олени доплывали до берега быстрее шлюпок», – вспоминал один из ветеранов.

А вот что записал командир оленно-транспортного взвода Семен Шестобитов: «Ранней зимой через Туломское водохранилище переправлялся санный поезд с грузом, который тащили 300 оленей. На середине водоема настигло шедший поезд резервное стадо, и лед не выдержал. Сержант П. Хатанзейский не растерялся, уверенным голосом он ободрял попавших в беду воинов: «Олени не тонут, они удержат нарты! Стойте на нартах, гоните оленей вперед! Только вперед!» Молодые солдаты из бывших пастухов крепко стояли на нартах, проворно работали хореями. Олени пробивались к прочному льду, выпрыгивали и вытягивали нарты. Люди и груз были спасены. Более шести тысяч моряков из 12-й бригады морской пехоты 28 апреля 1942 года высадились в районе мыса Пикшуев. Вместе с десантниками был и наш оленно-транспортный взвод. На берегу уже шел бой, а многие бойцы и олени все еще находились на палубах судов. Боец Канев обратился ко мне с предложением: «Товарищ командир, прикажите связать нарты цепочкой, мы потянем их на берег, а олени сами поплывут за санями». Семьдесят пять саней были спущены на воду, с берега их тянули длинной веревкой, более двухсот оленей ринулись за санями и резво поплыли к берегу. Животные легко поднимались на гребни волн и так же легко выбирались на сушу. Люди в шлюпках едва поспевали за ними. Когда над местом высадки десанта появились вражеские самолеты, оленьи упряжки уже везли по горным тропам орудия и боеприпасы».

Преследуя отступающие вражеские войска, 14-я армия Карельского фронта пересекла финскую, а затем и норвежскую границу. В ноябре 1944 года Карельский фронт расформировали. К тому времени из десятитысячного стада уцелело чуть более тысячи оленей, остальные погибли. Война для оленей закончилась, но боевой путь ижемцев продолжался. Многие из них впоследствии уже в составе других частей принимали участие в освобождении Чехословакии, в разгроме фашистских войск на территории Германии, а позднее и в войне с Японией. В 1947 году часть оленеводов-воинов направили на Чукотку.

Оленеводов мобилизовали и с другой стороны фронта. Причем финны активно использовали оленей еще в ходе советско-финляндской войны. Сохранилось немало снимков, на которых запечатлены финские солдаты из оленно-лыжных батальонов.