Сейчас этого города не найти на карте, даже самой подробной, а в период своего расцвета находившаяся на побережье Северного Ледовитого океана Мангазея не уступала по числу жителей главным сибирским городам, по своему значению как торговый центр даже превосходила их.

Впервые о Мангазее упомянул автор «Сказания о человецех незнаемых в Восточной стране», написанного в XV веке. Помимо всякого рода фантастических рассказов о людях, у которых «рот на темени, ...а когда едят, ...мясо и рыбу... кладут... под шапку», в «Сказании» говорится: «На восточной стороне, за Югорьскою землею, над морем, живут люди самоедь завомые малгонзеи». Сведения о народе малгонзеи, или мангазеи, вероятно, попали на Русь, в Новгород (именно там было написано «Сказание»), через коми-зырян: по предположению доктора исторических наук М. И. Белова, слово «мангазеи» имеет коми-зырянское происхождение.

Коми первыми проложили пути в далекую «Мангазейскую украйну», богатую соболями, мех которых так высоко ценился русскими и иноземными купцами. В одной пинежской летописи утверждается, что первыми «проведали Мангазею» устьцилемец Юрий Долгушин, пинежанин Смирной и выходец из Литвы Лавелец, отправившиеся в 1597 году с Печоры через Урал на Обь. Перезимовав там, путники сделали кочи (суда, предназначенные для плавания в полярных водах) и морем добрались до устья реки Таз, на которой позднее и возник город Мангазея. Вполне вероятно, что такое путешествие имело место. Но дороги в Мангазею были известны и до этого.

Регулярные поездки русских и коми торговцев и промышленников в Мангазейский край начались в восьмидесятых годах XVI века. Проводниками были, как правило, жители Коми края, лучше всех знавшие тамошние земли и язык «мангазейской самояди». Приезжавшие в «Мангазейскую украйну» промышленники строили там свои торговые пункты. На месте города Мангазеи находился один из «зырянских городков». «Мангазейский торг» получал все большую известность, сюда съезжались торговцы из разных мест. Современники сообщали: «Приходили в Мангазею... с Руси многие торговые люди, пермичи, и вятчаня, и вымичи, и пустозерцы... и торговали по всей Мангазее...»

В «соболиные места» на р. Таз был отправлен отряд стрельцов во главе с Ф. Дьяковым, думным дьяком Казанского приказа. В походе участвовали и жители Коми края. Царь Федор Иванович дал на этот счет самые непосредственные указания – в его грамоте говорится: «расспросить «вымич ратных людей Васки Тарабукина с товарыщи, которым итти в Мунгазею, каковы кочи будут им надобя для морсково ходу». Обстоятельно обсудив предстоящий поход со знающими людьми, в 1598 году Ф. Дьяков на четырех кочах отправился в путь. Караван вел вымич Василий Тарабукин. Добравшись до Мангазеи, люди Дьякова расспросили местных жителей о торгах, что вели здесь приезжие торговые и промышленные люди из Коми края и с Русского Севера.

Весной 1600 года Дьяков вернулся в Москву с вестями обо всем увиденном и услышанном в «Мангазейской украйне». В этом же году Борис Годунов, сменивший Федора на престоле, пожаловал поморским крестьянам (Поморьем называлась тогда обширная территория российского севера от Карелии до Урала) грамоту с официальным разрешением на торговые поездки в Мангазею: «всех промышленных людей пожаловали в Мунгазею, морем и Обью рекою, на Таз, и на Пур, и на Енисей, им ходити, и с самоедами... торговати».

Отряд выступил под руководством воевод М. Шаховского и Д. Хрипунова. В составе отряда были и коми. Вычегодско-Вымская летопись сообщает: «Пославшу государь Борис Федорович князя Мирона Шеховского с русаками, устюжаны, вымичи на Мангазею остроги строити и города крепити». По дороге служилые люди подверглись нападению ненцев. «...Самоядь мангазейская заратися на Мирона и посекли Мирона и ево люди вси...» – рассказывает об этом с некоторым преувеличением летопись. После этого сражения ратники «до Мангазеи шли – голод и всякую нужду терпели и пришед в Мангазею... город поставили». Город, построенный «служилыми людьми... и зыряне и пустозерцы», был невелик; из укреплений – стена да одна-единственная башня.

Через год, в 1601 году, на смену Шаховскому в Мангазею отправились В. Мосальский и С. Пушкин. В наказе, данном этим воеводам Борисом Годуновым, говорится: «Взять на Березове... в вожи (проводники) зырян торговых людей и вымич на все суда, ...которые б мангазейский и енисейский ход знали и толмачить (переводить) умели... и идти в Мангазею...» При названных воеводах в 1607 году были срублены новые укрепления – уже «о пяти башнях». Город стоял на высоком месте «над Тазом рекою», стены в высоту достигали шести-семи метров, захватить его приступом было очень трудно. Под защитой стен находился воеводский дворец, «съезжая изба» (канцелярия) и еще ряд служебных построек. Полторы сотни домов посадских жителей (кузнецов, сапожников, корабельщиков и т.д.) располагались за крепостной стеной. Среди обитателей Мангазеи документами названы коми – посадский человек Никита Ануфриевич Зырян, «портной швец Ганька Зырян» и другие. Немало выходцев из Коми края было и в числе жителей зимовий, поставленных в Мангазейском крае для сбора ясака (податей). Так, в Туруханском зимовье жили Петр Петров Вычугжанин и Михаил Исаков Усть-цылимец. К этому времени воеводы подчинили своей власти огромные пространства по рекам Таз, Обь, Енисей. Не обходилось без жертв. Например, в вымском погосте Кони при переписи населения были отмечены пустые дворы «Ондрюшки да Некраска Петровых, а Ондрюшку да Некраска убили в Мангазеи во 7109 (1601) году» и «Ивашка Васильева, убит в Мангазеи в 7110 (1602) году». Город-крепость Мангазея стал оплотом царской власти на обширнейшей территории Крайнего Севера от Оби до Енисея. Отсюда отряды казаков продвигались дальше на восток, за Енисей.

Мангазея стала крупнейшим торговым центром. Каждый год здесь устраивались ярмарки. Через таможню ежегодно проходило до ста тысяч соболей. Из-за огромных пушных богатств Мангазею называли «государевой златокипящей вотчиной». В город приезжали по 600-700, а бывало, и по 2-3 тысячи торговых людей из Коми края, с Мезени, Двины, Пинеги, Ваги, сибирских городов «для торговых своих и соболиных промыслов».

Пронырливые западноевропейские купцы предприняли несколько попыток добраться до сказочно богатых мест. Узнав об этом, царская администрация решила в 1619 году запретить «Мангазейский морской ход», чтобы «немецкие люди (немцами называли тогда вообще жителей Западной Европы)... в Мангазею дороги не узнали и в Мангазею не ездили». Приказано было добираться до Мангазеи через Урал и далее Обью до «Мангазейского моря». После этого число приезжавших в Мангазею торговых и промышленных людей заметно уменьшилось. Например, в 1631 году документами названы в Мангазейском уезде 59 выходцев из Коми края (вымичи, вычегжане, сысольцы, устьцилемцы, лузские пермяки и другие), в 1642 году их насчитывалось 68 (удоряне, сысольцы и т.д.), а в 1648 году – 99 человек (что составляло примерно пятую часть всех промышленных людей, находившихся в 1648 году в Мангазейском уезде).

В 1630-1640 годах на «украсно украшенный» город обрушились невзгоды. Мангазейские власти всячески притесняли посадских жителей, вымогали у них «подарки», присваивали добытую для «государева ясака» пушнину. Зимой 1630-1631 годов воеводы Палицын и Кокарев перессорились между собой, не поделив прибыли. Один из них заперся с небольшим гарнизоном в крепости, осажденной взбунтовавшимися горожанами, поддержавшими второго воеводу. Дело дошло до военных действий. В конце концов у осаждающих кончились пули и порох, и они отступили в зимовья на Енисей. Городу был причинен значительный урон. Пушечной стрельбой разрушили половину посадских домов.

Воевод заменили, но повадки у властей остались прежние. Живший в Мангазее коми «портной швец» Г. Зырян и его товарищи, замученные поборами, написали жалобу на вымогателей: «...сшили де они шуб с двадцать, в шубе по сту сорока соболей... последняя де шуба ценою тысячи с полторы рублев князю Петру Ухтомскому... Да князь Петр Ухтомский посылает на службу в добрые зимовья для своей бездельной корысти, которые привозили ему добрые соболи. А которые, государь, радели в ясак (т.е. заботились о сборе пошлины для государственной казны), и тех де на службу не отпускал».

Поэтому поистине катастрофичными для мангазейцев стали 1642-1644 годы. В течение этих трех лет из-за свирепых бурь и усилившейся ледовитости «Мангазейского моря» (наступил так называемый малый ледниковый период) возившие хлеб кочи ни разу не смогли достичь города. Так, в 1643 году караван потерпел крушение. Мореходы, собрав уцелевший груз, на нартах отправились в сторону Мангазеи. Но путь был чересчур дальним. Кончилось продовольствие, люди, как вспоминал один из немногих уцелевших, «стали... с голоду помирать... людей мертвых ели».

В Мангазее тем временем питались звериными шкурами, корой, ремнями... В довершение ко всему голодавшим людям приходилось еще и заново отстраивать город: знойным летом 1642 года в Мангазее вспыхнул страшный пожар. В книге историка М. И. Белова приводятся слова очевидцев, рассказывавших, что за 10 верст было видно, как горел город. Воевода сообщал царю: «Волею божьей... половина города выгорела до тла, а из остальной половины ползут тараканы в поле. И видно быти и на той половине гневу божию, и долго ль коротко ль и той половине горети, что и от старых людей примечено». Мангазейцы писали: «Нам... острог ставить на горелом месте... некем... на службу поднимались должая великими долгами, дети и жены наши, живучи в Мангазейском городе, терпят голод... а теперь и должаться не у кого, потому что город запустел...»

Сложившейся ситуацией решила воспользоваться «самоядь мангазейская», притеснявшаяся властями, которые отбирали в счет ясака не только соболей – а их становилось все меньше, – но и оленей, обнищавшая, опутанная долгами, с которыми невозможно было расплатиться. Через два года нападение повторилось, но взять город ненецкие племена не смогли.

Соболя исчезали, промышленные и торговые люди предпочитали идти в новоосваивавшиеся земли – на Лену, Индигирку, Колыму... На смену северной дороге в Енисейский край, шедшей через Мангазею, пришли более удобные южные пути. Все это, вместе с трудностями доставки хлеба в Мангазею, запрещением Мангазейского морского хода, сохранявшимися натянутыми отношениями между администрацией и горожанами, продолжавшимися нападениями ненцев, да еще и похолоданием, наступившим в Арктике во второй половине XVII века, привело к тому, что город решено было оставить.

Часть служилых людей перевели «на вечное жилье» в Туруханское зимовье в 1668 году, а через четыре года, как сообщал воевода М.Беклемишев, «велено город Мангазею поставить вновь на Турухане и прежнего города Мангазеи жилецких людей в тот новый город перевести...» В 1672 году «служилые люди из... Мангазеи... выехали и город остался пуст». Правда, позднее предпринимались попытки возродить Мангазею – туда посылались небольшие отряды стрельцов для сбора ясака с «мангазейской самояди». Но после того, как в 1688 году ненцы разбили и заставили бесславно бежать на Турухан отправленный в Мангазею отряд служилых людей, а их жены и дети, попавшие в руки «самояди», все поголовно были утоплены в прорубях, у властей пропало всякое желание вновь заселить старый город. На смену ему пришла Новая Мангазея – так стало называться Туруханское зимовье (позднее город назвали Туруханском). На древней Мангазее поставили крест, и она постепенно разрушалась и в конце концов исчезла с лица земли на долгие три столетия – до 1976 года, когда город раскопали археологи...